Дух нации (статья 2005 года)

Ни для кого не остался незамеченным поворот в сторону патриотической тематики, который произвела в последние годы российская власть. Кремлю, наконец, стало ясно, что государство и народ без патриотической идеологии быстро превращаются в аморфное желе и расползается во все стороны. Деморализующее и разлагающее влияние примитивного экономизма 90-х годов прошлого века, утверждающего приоритет экономических интересов во всех сферах жизни и, по сути, провозгласивший на просторах России борьбу за выживание и войну всех против всех, трудно переоценить и ещё труднее преодолеть. Даже, несмотря на то, что нынешняя патриотическая риторика во многом призвана лишь замаскировать продолжение прежней политики властей, её благотворное влияние на общественные настроения, а значит и укрепление государственности очевидны. Однако эта тактика будет ущербной и в итоге не достигнет нужных результатов без обозначения национальной составляющей.

Стремительное размывание самоидентификации русского народа, как народа государствообразующего, без сомнения уже привело к ослаблению внутригосударственных связей на огромных просторах России. Размывание это во многом стало возможным благодаря сознательной политике властей, провозгласившей в начале 90-х идеи самоунижения и апологетического поклонения Западу, как единственно возможной модели развития. Фактически русских призвали к забвению своей национальной самобытности, как в корне порочной, являющейся причиной всех наших бед и к необходимости трансформироваться в «россиян» без роду и племени, при этом «стремящихся в Европу» (видимо, из России). Массовое внушение людям, чьи предки основали, построили и отстояли в страшных войнах огромную страну, культуру, экономику, того, что они «неправильные», а «правильными» станут лишь тогда, когда перестанут быть самими собой, отрекутся от своей идентичности, забудут историю, культуру и предков, изнасилуют самих себя и, наконец, превратятся в какое-то подобие европейцев, американцев или японцев, не могло не иметь крайне разрушительного эффекта для самосознания русских и в итоге для российской государственности. Как это не парадоксально, но фактически мы наблюдаем своеобразное продолжение советского эксперимента по выведению нового человека из негодных русских, что, возможно, связано с советскими корнями нынешней правящей элиты.

Параллельно из информационной среды практически исчезли материалы и программы, рассказывающие о русской народной культуре, были свёрнуты соответствующие направления в искусстве и официальной пропаганде, на эту тему наложены негласные табу во всех сферах жизни. Слово «русский» стало прилично произносить лишь в сочетании со словами — «алюминий», «золото», «нефть» и т.д. Всё остальное сразу же объявлялось ксенофобией и фашизмом. Одновременно со страшной силой стала насаждаться поп-культура прозападного образца, уже обеспечившая практически полную потерю национальной идентичности у значительной части населения и в первую очередь у молодёжи. Можно сказать, что русскими мы остаёмся лишь благодаря тому, что пока всё ещё разговариваем на русском языке. Других объединяющих факторов почти не осталось. Впрочем, и это препятствие для окончательного распада нации постепенно устраняется. Не видеть, что всё это размывает не только идентичность русских, но и национальный суверенитет может лишь слепой или тот, кто сознательно в этом размывании заинтересован. Пора осознать, что два этих понятия — национальная идентичность и национальный суверенитет — связаны неразрывно. Исчезновение одного неизбежно повлечёт и разрушение второго. К примеру, нельзя не признать того, что апатия среди русского населения, несомненно, является одной из главных причин катастрофически низкой рождаемости.

Деструктивный эффект от всего этого ещё более усугубился тем, что новая российская власть, боясь развала страны, не придумала ничего лучше, чем на фоне подавления русской идентичности начать игру на укрепление идентичности других народов России. В результате мы получили в национальных регионах возникновение фактически квазигосударств, основой идеологии которых является не что иное, как национализм, провозглашение необходимости укрепления местной национальной идентичности, мощный импульс развития национальных культур, претензии на автономию, ущемление прав других национальностей, проживающих на данной территории их постепенное выдавливание за пределы национальных образований. Не удивительно, что у титульных народов этих автономий в последние годы появился (или возродился) буквально культ детей, ослабленный в своё время советской властью. Рождаемость растёт бешенными темпами.

Понятно, что таким образом решалась тактическая задача удержания власти новой элитой. Также, к примеру, в своё время поступил и Ленин, разъединив титульную нацию на идеологической основе и одновременно, найдя опору в национальных регионах, которым была обещана свобода от «царского ига». Однако странно было думать, что в стратегическом плане это не даст негативного результата. Всегда в периоды кризисов самыми слабыми звеньями российской государственности оказывались именно национальные регионы. Так произошло и в этот раз — подобная политика стала одной из главных причин всплеска сепаратизма в 90-х годах прошлого века. Самыми яркими примерами стали Северный Кавказ, где война идёт до сих пор, а также Татарстан и Башкирия, где война чуть было не началась. Также будет и всегда. Не понимать этого означает, независимо от политических убеждений, делать грубую технологическую ошибку.

Это почти закон природы — как только ослабевают внутренние связи системы, первыми нестабильность проявляют элементы, выделяющиеся своим специфическим внутренним содержанием, отличающимся от большинства других элементов, и стремлением к автономному действию. В свою очередь стабильность системы обеспечивается стабильными связями наиболее типичных, системообразующих элементов. Сохранить Россию за счёт ослабления идентичности и связей внутри 80-85% населения (количество русских по данным последней переписи) и создания максимально благотворных условий для самобытного (а значит, стремящегося к автономии) развития 15-20% населения выглядит поистине бредовой и в перспективе однозначно разрушительной идеей. История России уже неоднократно показывала, что в период войн и кризисов именно русские искренне принимали на себя главные тяготы борьбы, именно их в первую очередь удавалось мобилизовать на преодоление форс-мажорных обстоятельств. Никому больше эта страна, как уникальный культурно-исторический и политико-экономический феномен, в общем-то, не нужна.

В этом смысле весьма сомнительной выглядит политика нынешних властей по привлечению в страну как можно большего количества мигрантов. Причём не русских. Для переселения русских из бывших советских республик наоборот чинятся всевозможные препятствия. В любом случае надежды решить все проблемы за счёт мигрантов выглядят утопией.

Как уже было сказано, в немалой степени такие подходы порождены святой верой в правильность и абсолютную универсальность рыночного учения. Недаром, ставя задачи по сохранению территориальной целостности России, власть в первую очередь делает упор на экономические факторы. Однако надежды на то, что экономика может обеспечить целостность огромной России в лучшем случае можно назвать наивными. Современная экономическая ситуация, система внешних и внутренних связей, провозглашённое встраивание России в глобальную экономику как раз наоборот стимулирует тенденции распада России. Дальнему Востоку с точки зрения рыночной экономики объективно выгоднее тяготеть к Японии, Китаю и странам юго-восточной Азии. Калининграду с этой точки зрения в России уже давно нечего делать. Югу России было бы очень выгодно избавить от контроля центра свои отношения с Турцией, Закавказьем и Ираном. Русскому Северу ближе отношения со Скандинавией, а нефтегазовой Тюменской области вообще стоило бы послать всех куда подальше и продавать свою нефть и газ самостоятельно. Рыночные теории со всей прямотой говорят, что лучше там, где больше денег, вкуснее жрать и слаще спать. Причём здесь целостность России? Огромные просторы России никогда в истории не удерживались только лишь экономикой. Решающую роль всегда играла политика, идеология, религия, внутреннее национальное единство русских. Как только эти факторы ослабевали, никакая экономика не могла противостоять сепаратистским тенденциям.

Это тем более актуально в условиях тяжёлого и многогранного кризиса, в котором до сих пор находится Россия. Возможно, теория потребления, гедонизм, пропаганда удовольствий и хороши для процветающего и купающегося в роскоши Запада. Хотя, это также очень спорный вопрос. Возможно, активная миграционная политика и помогла когда-то Америке. Хотя, совершенно ясно, что это специфический случай страны, сначала истребившей коренное население и начавшей всё с нуля. К тому же, сейчас Штаты уже начинают расплачиваться за это. В 21-м веке проблема национального состава населения самими американскими экспертами признаётся как наиболее опасная в перспективе проблема внутренней политики. Возможно, в странах, где титульная нация едва составляет половину населения действительно можно национальный вопрос не ставить на повестку дня. В этом смысле был оправдан советский интернационализм, плохую кальку с которого пытаются создать сейчас.

Но страна, находящаяся в глубоком кризисе и в преддверии ещё более серьёзных испытаний грядущего столетия не может позволить себе вести подобные игры. Когда человеку трудно он в первую очередь ищет поддержки у своих, а если не находит её, то терпит поражение, становится изгоем, погибает. Весёлое и независимое одиночество, забвение всех родных, близких и друзей может позволить себе лишь тот, у кого вообще нет никаких проблем. Только обеспечение высокого духа государствообразующей нации, её внутренняя патриотическая мобилизация, усиление внутренней культурно-исторической общности, осознание общих и весьма особенных интересов в нынешних непростых внешних условиях, культивирование необходимости учёбы и упорного труда, являющимися залогом выживания и развития, а не пропаганда поиска развлечений, как смысла жизни, могут вытянуть страну из кризиса, обеспечить динамику здорового (а не сырьевого) развития, сохранения территориальной целостности России.

Собственно именно так поступали все, кто в историческом прошлом добивался каких-то значимых успехов. Разве не так поступают сейчас американцы, объективно берущие в свои руки контроль над всей планетой? Разве не этот фактор, в том числе, был залогом невиданного послевоенного подъёма Японии? Разве не национальный фактор сыграл значительную роль в объединении Германии, которая сейчас является сильнейшей европейской державой? Мы очень любим апеллировать к международному опыту. Но ведь именно просвещённый и рационально контролируемый национализм, а отнюдь не аморфные евроидеи стали в тяжёлое послевоенное время одним из факторов, поднявших из руин и страны Европы.

И недаром именно национализм стал, по сути, стержневой государственной идеологией всех постсоветских стран, кроме России. Только так можно построить новое государство. Только идея может помочь людям прощать своей власти трудности всевозможных переходных периодов и мириться с проблемами повседневной жизни. Именно это обстоятельство является причиной объективного национального подъёма в странах Балтии, Украине, Грузии, Азербайджане, Армении, Казахстане, Молдавии и других бывших советских республиках. Этим они объективно сильнее России. Это позволяет им не бояться экономических санкций. Характерно, что и Саакашвили, и Ющенко, и Бакиев активно используют националистические мотивы. Национальное чувство ещё долгие столетия будет играть очень важную роль в истории человечества и в ряде случаев оно будет гораздо сильнее денег, роль которых в масштабных исторических процессах явно преувеличивается апологетами современных социальных технологий. В том числе, поэтому нашей власти трудно понять причины «оранжевых» побед на постсоветском пространстве.

Именно поэтому начинают теснить Запад арабы и китайцы. Они питаются силами не только общих материальных интересов, но в первую очередь духом единой общности, осознание некоего братства. Они уверены в своей правоте и в своей миссии, что уже не понятно тем же европейцам. Они имеют и с успехом предлагают всему третьему миру чёткую систему ценностей, отрицающую примат экономики. Это делает их сильнее хитроумной техники. Это даёт им силы идти на смерть. В этом и сила кавказских народов, многие годы ведущих борьбу с Россией. Национальная идентичность является тем веществом, которое концентрирует и стимулирует силы нации. Те, кто забывает об этом, терпят неудачи. Проблемы с ассимиляцией мигрантов в Европе, а также неудачи американцев в насаждении своих порядков в Азии, да и неудачи России на Северном Кавказе и во внешней политике на постсоветском пространстве, хорошо это демонстрируют. В нас всё меньше той внутренней силы, базирующейся на ценностном подходе, которую не только боятся и уважают, но которая является и фактором притяжения, симпатии со стороны других народов.

Разговоры о том, что укрепление самоидентификации русских обязательно вызовет чуть ли не гражданскую войну, по меньшей мере, не корректны. Во-первых, гражданскую войну рано или поздно обязательно вызовет то обстоятельство, что русских заставляют отказываться от своей национальной принадлежности и чувствовать себя на собственной Родине как временные, бесправные поселенцы. Во-вторых, история России показывает, что национальные гонения на малые народы не в традиции русских. В-третьих, сами национальные меньшинства в условиях современного бардака могут нормально принять такую политику, способную наладить жизнь в стране, если её правильно культивировать. Стоит напомнить, что лидер чеченских сепаратистов Дудаев первоначально выступал за возрождение СССР и говорил о том, что Чечня готова оставаться в составе единого союзного государства. Идеи же сепаратизма особенно расцвели на почве непризнания чеченцами новой власти, которая, по сути, воспринималась ими как нелегитимная. Если кому-то можно силой захватить власть в Москве, то почему этого нельзя чеченцам в Грозном? Если само государство ведёт по отношению к русским пренебрежительную политику, то почему бы и всем остальным так себя не вести по отношению к государствообразующей нации. В-четвёртых, речь не должна идти о политике открытого, конфликтного национализма, противопоставляющего народности России. Достаточно того, чтобы сами русские вспомнили, что Россия — это их страна, которая в свою очередь помнит о русских.

Наличие соответствующего понимания проблемы и политической воли её решить даст возможность разработать вполне приемлемые механизмы её реализации. Хотя советская практика не была идеальной, но и она давала примеры бесконфликтного поддержания русской самоидентификации, как «станового хребта» государства. Главное не в том, чтобы столкнуть лбами разные народы и выйти победителем из этого столкновения. Как раз такой исход станет возможным в случае игнорирования проблемы. Главное, чтобы сами русские почувствовали изменения отношения к ним родной страны, государства, власти. Почувствовали на себе ответственность за будущее собственного дома, своих детей, нации, культуры, территории, а не искали (спасибо пропаганде СМИ) молочных рек в заморских странах. Способов сделать это множество.

Совершенно очевидно, что без возрождения национальной идентификации русских, как нации, создавшей и поддерживающей это государство в течение столетий, а также несущего главную ответственность за его будущее, никакого динамичного развития России не будет. К этой идее мы неизбежно придём также, как в самые последние годы пришли к пониманию необходимости возрождения патриотизма. Это необходимое условие выживания в периоды кризисов. В своё время к этой теме обращались многие известные правители, как в России, так и за её пределами. В случае тяжёлого кризиса никому, кроме русских эта страна не будет нужна. Высокий дух нации — залог выживания, развития и процветания. Создание такой модели с минимизацией негативных рисков возможно. Нужны лишь понимание серьёзности этой проблемы и политическая воля. Если же этого не будет рано или поздно правящая элиты будет сметена радикалами от национализма.

Сергей Михеев

2005 год